Горбатого могила исправит 4 глава

— Совершенно верно он! Резник на данный момент на свободе.

Капитан прочно пожал Виктору руку, и в его взоре, которым он проводил москвича, возможно было прочесть тревогу.

* * *

На звонок Сальникову открыла дверь пожилая, неряшливо причесанная дама в домашнем халате.

— Возможно мне видеть Зою Линчук? Она дома? — задал вопрос ее Виктор.

Соседка недоверчиво вытаращила глаза на элегантно одетого уважаемого мужчину и, чисто по-одесски, выразила удивление:

— Вы приличный господин, либо я ошибаюсь? Такие к данной… забудь обиду, Господи, не ходят! — но, заметив в его руках привычную красную книжечку, сходу сбавила тон. — Ой, простите! Куда она денется? Как в любой момент, валяется еще в кровати, а ребенок некормленный кричит. Вы слышите?

И действительно, из финиша коридора огромной одесской коммуналки доносился детский крик. Сальников подошел к двери, за которой плакал ребенок, и звучно постучал. Ему было нужно еще два раза повторить стук, перед тем как хозяйка сонным голосом отозвалась:

— Кто в том месте так ломится? Входите!

В маленькой комнатке было не прибрано. На смятой постели, поверх одеяла, прямо в одежде лежала юная блондинка , которую возможно было бы назвать прекрасной, кабы не опухшее неопрятный вид и лицо. Обстоятельство этого кидалась в глаза целая батарея винных бутылок около кровати. А по обнажённому полу ползал плачущий во все горло ребенок девочка, не более двух лет. Она описалась и, по-видимому, была голодной.

— Вы бы поднялись, успокоили ребенка! — еле сдерживая бешенство, настойчиво попросил у нее Сальников. — Неужто вам не жаль дочь?

— Разве не видите, я болею, — еле ворочая языком, пробормотала Зойка, но все же села в постели, и ее взор стал более осмысленным. — А кто… вы… таковой? И чего вам… тут нужно? — запинаясь, задала вопрос она непрошенного визитера и пьяно икнула.

Сальников взял на руки девочку, снял с нее влажные трусики, и ребенок сходу умолк. После этого передал матери и, как был в пальто, не задавая вопросы разрешения, сел на единственный стул.

— Я юрист и прибыл из Москвы от приятеля Дмитрия. Моя задача: разобраться в том, что произошло, и оказать помощь ему выпутаться из беды, — слукавил он, стараясь установить с ней контакт. — Вы так как его гражданская супруга?

Он специально польстил Зое, и это сработало, она кроме того протрезвела.

— Вообще-то, да! Мы с Митей сошлись сходу, как его списали на берег, — подтвердила она, машинально поправляя смятую прическу. — Не смотря на то, что по окончании того, что произошло, пропади он пропадом! — ее глаза наполнились слезами, и она потянулась за бутылкой с остатками вина.

— Нет, вам выпивать больше запрещено! — опередив, Виктор отодвинул от нее бутылку подальше. — Пора подняться и покормить ребенка.

— Также мне, указчик нашелся! Потерпит, она привычная, — огрызнулась Зоя, но не зло и, совсем протрезвев, уже тихо внесла предложение:

— Лучше сообщите: что я обязана сделать, не смотря на то, что Митька этого не следует.

Осознав, что она готова к беседе, Виктор, не мешкая, задал вопрос:

— Это отчего же? Дмитрий вас с дочкой обидел?

Зоя нахмурилась.

— Леночка не его дочь. К ней он относился — как к безлюдному месту. А вот меня намучил по полной программе!

— Что: бил, изменял? — Сальников незаметно для нее включил портативный магнитофон. — Вследствие этого вы на него злитесь?

— Да уж, изменял с кем лишь имел возможность — тот еще кобель. И рукам волю давал, в случае, если что не по нем, — подтвердила Зоя. — Но хорошему мужику такое возможно еще забыть обиду…

Пригорюнившись, она всхлипнула, и Виктор этим воспользовался:

— А что вы ему не имеете возможность забыть обиду?

— Предательства. какое количество с ним живу, знаю: когда отыщет побогаче — сходу кинет. И изменяет не по причине того, что со мной не хорошо — неоднократно сказал: лучше бабы у него не было. Легко ищет удачнее.

У Зои опять выступили слезы, она всхлипнула и горько заключила:

— Дмитрий по натуре — бессовестный. предатель и Эгоист. Сейчас также предал меня сразу же, как роскошная девка его поманила. Не взглянул, что она с юношей. Вот на данный момент и за решеткой. В том месте ему место! Для собственной корысти он на все способен.

Взяв то, для чего пришел, Сальников встал, и, осознав, что необычный гость уходит, она задала вопрос:

— Вы так и не сообщили, чем я могу вам оказать помощь. Хоть Дмитрий того не следует, но я сделаю все, что требуется.

— Вряд ли это пригодится, — ответил он, пребывав уже в дверях. — Но, в случае, если что — сходу дадим вам знать.

* * *

Осуществляя намеченный замысел, за Зоей Сальников позвонил Оксане и, представившись уполномоченным Петра, попросил о встрече. Предчувствуя недоброе, мать Дмитрия сперва отказалась, сославшись, что ничего не знает о произошедшем: она, мол, не была в ресторане, оказать помощь ничем не имеет возможности. Но все же любопытство победило, да и Резник ей порекомендовал это сделать:

— Отправься, Ксана! Нужно выяснить, что в том месте у них на уме. Попытайся выведать, что затевают. Ты у меня — та еще хитрованка. Сумеешь!

— Что если он мент, Илюшенька? — боязливо предположила «хитрованка». — Может, они через меня к тебе подбираются, а я заберу и ляпну что-нибудь нам обоим во вред?

— Вот ты язык-то особенно и не распускай, — Резник насмешливо взглянуть на нее собственными мелкими глазками. — Но вряд ли он из ментовки. Те к себе бы позвали и стращать стали. Грехов у тебя хватает — сама знаешь.

Это было правильно. Оксана понуро опустила голову, и, решив ее подбодрить, он покровительственно добавил:

— Но ты не трухай! Я в том месте также буду со собственными — в сторонке. В обиду тебя не дадим. А его позже удостоверимся в надежности: что за фрукт и откуда?

— Ты думаешь, он вас не увидит? Они точно уже все обо мне знают, и конечно же, что мы с тобой… И тогда, разве он мне что сообщит? — резонно усомнилась Оксана. — Тогда для чего же мне в том направлении идти?

— Хотя бы чтобы его затащить в отечественный шалман. Я же сообщил: мы в том месте его пощупаем. Самое подходящее место, — со злобными огоньками в глазах растолковал Резник. — Так что позвони, сообщи: дескать, передумала и назначай встречу в «Якоре»!

Потому, что Сальников сообщил ей, в какой гостинице остановился, связаться с ним не составляло труда, и Оксана вечером до него дозвонилась. Москвич не скрыл собственной эйфории, но настаивал, дабы встретились в ресторане гостиницы либо у него в номере.

— Ну для чего мне и вам тащиться так на большом растоянии в данный «Якорь»? Я и город ваш не хорошо знаю. Куда лучше посидеть за столиком в отечественном ресторане, — убеждал он Оксану. — И поболтаем, и эстрадное шоу посмотрим!

— Это для вас лучше, а мне не подходит! На меня в том месте будут пялиться как на белую ворону, — твердо стояла она на своем. — И к вам в номер не отправлюсь. Дабы вам обо мне ни говорили — я порядочная дама и верна мужу.

«Ишь ты, что из себя сооружает», — в мыслях улыбнулся Виктор, а вслух сделал последнюю попытку ее убедить.

— Но так как возможно встретиться в центральном ресторане поскромнее. Для чего непременно ехать в порт?

— После этого, что в центре меня смогут заметить привычные. А в портовую забегаловку ходят лишь местные, и нас никто не определит, — привела Оксана резонный аргумент и кокетливо добавила: — Не хочу, дабы донесли мужу — он у меня весьма ревнивый!

«Ну и пройдоха! Возможно, меня желают напоить и обчистить, — заподозрил провокацию Сальников. — Но как говорится: фиг вам!» Умелый оперативник, он не испугался — знал все уловки преступников — и вслух бодро сообщил:

— Хорошо, привык уступать жажде дам. Встретимся в «Якоре»!

* * *

Зимний период дни маленькие, и Сальников отправился на встречу с Оксаной уже в сумерках, а в то время, когда добрался до порта, совсем стемнело. Кафе «Якорь» отыскал также не сходу. Его все тут знали, но портовые улочки были не хорошо освещены и пребывало оно в дальнем тупике у самого моря. Это был третьесортный кабачок — строение обшарпанное, кругом грязь, около входа груды мусора и безлюдная тара. Умелый детектив, Виктор сходу почуял недоброе, но отступать уже было некуда.

«Похоже, вляпался, — озабоченно поразмыслил он, войдя и осматривая маленький полутемный зал с низким потолком, до отказа заполненный разношерстной публикой. — Не лучшее место для рабочий встречи, да и мест свободных нет». Но выяснилось — Оксана его уже ожидала за столиком у дальней стенки и рядом с ней никого не было. Вблизи радовалась шумная компания громадных мужиков, по виду портовых грузчиков, но внимания на нее они не обращали, и подозрения у Сальникова не позвали.

Заметив москвича, Оксана помахала ему рукой. Виктор подошел, поздоровался и, сев наоборот, недовольно кинул:

— Скверное место! И через чур грязно, и таковой шум, что мы не услышим друг друга. Может, отыщем тут второе, более негромкое заведение?

— Нет уж! — категорически отказалась Оксана — Я и сюда-то еле вырвалась. Давайте, поболтаем стремительнее, не то меня дома хватятся.

«Ну и лгать ты здорова!» — в мыслях рассердился Сальников, но забрал себя в руки и культурно задал вопрос:

— Вы что предпочитаете: вино, водку, коньяк? Нужно сделать заказ.

— Мне лишь кофе и пирожное, — опять отказалась Голенко и жеманно пояснила: — В случае, если от меня будет разить спиртным, супруг такое устроит!

Сальников был запутан . «Ничего не осознаю! Как же они думают меня охмурить, если не опоят? — недоумевал он. — Нужно удвоить бдительность!» Но В этом случае она его подвела. Не смотря на то, что в досье была фотография Резника, Виктор не опознал его среди соседей- «грузчиков». Но это он со собственными подельниками бражничал за соседним столиком, исподволь замечая за странным москвичом.

В это же время, в то время, когда неопрятный официант с обиженным видом принес им заказанное — согласно его точке зрения через чур мизерное — Оксана заявила:

— Я так как передумала и решила встретиться не по причине того, что знаю, как оказать помощь сыну. Думаю, вы и без моей помощи спасете его от колонии.

От удивления у Сальникова расширились глаза — для того чтобы он не ожидал, а Оксана продолжала:

— Петя Юсупов, с кем мой Митька мальчиком был неразлучен, стал весьма богат и ему это под силу. Значит, вам от меня что-то еще необходимо, — она остро посмотрела на Сальникова. — Я не так глупа, как вы думаете, и опасаюсь — вы не тот, за кого себя выдаете. Больше похожи на сыщика!

«А она, и действительно, не глупа, — поразмыслил Виктор. — Попытаюсь с ней поболтать напрямую — будет больше толку».

— Ну что ж, — добродушно улыбнулся он, играясь в откровенность. — Это правильно: я личный детектив. Но действую по заданию Юсупова в интересах вашего сына, соответственно, и ваших также.

— И в чем состоят мои интересы? — недоверчиво кинула Оксана.

— Юсупов желает не только спасти от колонии, но забрать к себе вашего сына, дать ему хорошую работу. Разве это не в ваших заинтересованностях?

— В моих, но чего вам от меня нужно? Это с Митей нужно сказать, не со мной.

Сальников сделал глоток скверного кофе, поморщился и растолковал:

— Вот тут вы ошибаетесь, Оксана! Ваш сын, для большего оклада, может взяться за работу, с которой не справится, подведет Юсупова, и это не хорошо кончится. Вы понимаете собственного сына и должны посоветовать, что возможно ему доверить, а что нет. Разве не так? — он вопросительно посмотрел на нее и включил запись.

— А что, вы правы: кому же его знать как не мне? — в соответствии с кивнула Оксана. — Но он талантливый и справится с любой работой, кроме того самой важной, — сочла она нужным похвалить сына, но все же небрежно добавила: — Вот лишь уж весьма погулять обожает и выпить. А чему удивляться: вся Российская Федерация выпивает! Из этого и все беды!

Свидетельство матери Дмитрия являлось самым ответственным доводом, и довольный сделанной записью, Сальников уже никак не жалел о посещении данной ужасной дыры. А Оксана, трудоустраивая «» сына, дала совет:

— И не вздумайте давать работу, связанную с материальной серьезностью! У Митьки в любой момент вследствие этого были проблеме. А так — голова у него трудится, и силен как бык!

Она перевела дыхание и, как будто бы ее осенило, выпалила:

— Вот! Мой бугай в полной мере возможно телохранителем у Пети! Говорят, им довольно много платят, да и работенка эта по нему — кулаки у него пудовые и подраться обожает.

Оксана кинула взор на соседний столик и, увидев символы, каковые делал ей Резник, просящим прощения тоном сказала:

— Я ненадолго вас покину. Мне нужно в туалет.

Сальников ничего не заподозрил. А Оксана, зайдя в дамскую помещение, дотянулась из сумочки мобильник и, в то время, когда Резник отозвался, торопливо сказала:

— Он расспрашивал, на что способен мой Митька. Юсупов, наподобие, желает забрать его к себе на работу. А сам он — сыщик, нанятый Юсуповым. По крайней мере — так говорит.

— Ну что ж, мы это удостоверимся в надежности. Возвращайся к себе! — кратко ответил Резник и прервал сообщение.

* * *

Если бы Сальников имел возможность заблаговременно знать, как его будут «контролировать» преступники Резника, то вряд ли отправился на эту встречу. Не дождавшись Оксаны, он осознал, что она сбежала, и рассчитался с официантом. «Возможно, не захотела, дабы я ее провожал. Может, ее «авторитет», и действительно, ревнив как Отелло? — благодушно поразмыслил он. — Основное — дело сделано!» На этот раз интуиция не посоветовала ему о надвигающейся опасности.

Виктор состоялся в гардероб, облачился в собственный пуховик и покинул портовый кабак, насвистывая мотив актуального шлягера. Но, в то время, когда миновал ярко освещенный «пятачок» перед подъездом кафе, дорогу ему загородили двое. Бывший спецназовец не растерялся. Скоро посмотрев назад, он заметил за спиной еще двоих, дотянулся мобильник и подал сигнал о помощи.

«Да, недолго смогу продержаться. Но убивать меня, помой-му, не почему», — трезво, без паники поразмыслил Виктор.

— Вам чего нужно, парни? В случае, если сигаретку, то я некурящий, — простодушно, по-свойски обратился к ним, стараясь победить время. — А вдруг бабки — то вот они! — добавил, добывая из кармана кошелёк. — Действительно, довольно много с собой не ношу.

— Ты заканчивай ваньку валять: видели как доставал мобилу, — грубо кинул громадный, как шкаф, громила. — А ну скоро скидавай с себя все — мы разберемся, что у тебя имеется, и чего нет!

— Да что вы, кореша! Я собственный — отмотал срок в Сиблаге. Это не по понятиям!

Говоря, Сальников прижался к стенке дома — дабы отбиваться, в то время, когда они нападут, и затянуть сопротивление. Вся надежда была на подмогу, но она, как в любой момент, запаздывала, и это решило дело. Громила ударил его в пузо, от чего Виктор согнулся, и в то время, когда кто-то врезал по голове кастетом, он без сознания упал на землю. Не теряя напрасно времени, преступники обшарили его карманы. Они нашли паспорт, удостоверение сотрудника детективного агентства и протянули подошедшему Резнику.

— А он не наврал, что личный сыщик, — бегло просмотрев документы, кинул «авторитет». — Надеюсь, братки, вы его не очень сильно зашибли?

— На нем шапка была — вон валяется, — равнодушно ответил кто-то из братков. — В поликлинике оклемается!

— Это отлично. И документы суньте обратно, — удовлетворенно кинул Резник. — Нам необходимо, дабы те, кто его отправил, достали Гольца из тюряги.

Сейчас со стороны улицы послышалось завывание милицейских сирен, и преступники растворились во тьме, покинув лежать уже пришедшего в себя и стонущего сыщика.

* * *

Меховая шапка спасла Сальникова от важной травмы черепа. У него не нашли кроме того сотрясения мозга. Но из-за гематомы от ушиба кровоизлияние опустилось со лба на глаза, образовав тёмную маску, и на него было страшно наблюдать. Побаливал правый бок: мощный удар в пузо также не прошел без последствий. Но Виктору было не привыкать к боли, и уже к вечеру следующего дня он позвонил начальнику и своему другу.

— Мне, Мишка, тут мало не повезло: взял кастетом по голове от местных бандюков — так что говорю из поликлиники, — бодренько докладывал он словно бы с ним не случилось ничего особого. — Как это произошло, поведаю дома, а до тех пор пока скажу основное.

Его звонок застал всю семью за ужином. Михаил, их дочурки и Света уже покончили с едой и выпивали чай.

— Это Витек из Одессы, — кинул Михаил жене в ответ на ее вопросительный взор. — Снова в том месте попал в переделку! Не везет ему что-то, — и уже обращаясь к приятелю, озабоченно сказал:

— Ты погоди докладывать! Сообщи лучше: у тебя все цело? Как тебя в том месте лечат? Что рекомендуют доктора?

— Да не волнуйся , Миш! Говорю же — В этом случае все обошлось. Но недельку тут еще проваляюсь: желают получше обследовать. Все-таки их четверо было на одного.

— А где и за что они тебя?

— В портовом кабаке — у меня в том месте была встреча. А напали, дабы проверить, кто я таковой. Ни денег, ни документов не забрали.

— Ты прав — так и имеется, — согласился с ним Михаил. — Ну докладывай, что удалось определить о матери и сыне Голенко!

— Детально доложу возвратившись. Самое серьёзное у меня записано на пленку. Я ее так запрятал, что преступники не нашли, — довольным тоном сказал Виктор. — В том месте убедительные доводы для Пети. Он не должен брать к себе бывшего приятеля. Дмитрий Голенко — страшный тип.

Михаил нахмурился — представил тяжелый разговор с сыном.

— Ты в этом уверен, Витек? Петя добропорядочен и великодушен. Несмотря ни на что захочет оказать помощь приятелю исправиться.

— А отечественная задача — его разубедить! — с уверенностью заявил Сальников. — Думаю, те факты, что привезу, окажут помощь в этом. Петя обожает Митьку, но факты, как говорят британцы, — упрямая вещь!

— Ну что ж, раз так, придется его образумить, — набрался воздуха Михаил, но лицо его высказывало твердость. — И сделать это нужно перед тем, как Петя примет ответ. Я сына знаю: он позже не отступится!

* * *

Перед выпиской из поликлиники к Сальникову пришел визитёр. Это был следователь милиции Василюк. И без того низенький и щуплый, без погон, в штатском он смотрелся и вовсе невзрачно. без звучно протянув удостоверение, подождал, пока Виктор с ним ознакомится, и безотлагательно растолковал цель собственного визита:

— Я пришел, Виктор Степанович по поводу вашего заявления о нападении малоизвестных лиц у кафе «Якорь».

— Выходит, вы их не установили, — констатировал Сальников. — Но, так я и думал.

— Это отчего же? — остро посмотрел на него старлей.

— По тому, как не спешили прийти мне на помощь, и как тихо вели себя преступники, хоть видели, что я сказал по мобильнику о нападении.

Василюк поморщился, но выдержка у него была отменная, и он вкрадчивым тоном, не глядя на потерпевшего, прозрачно намекнул:

— Вам, возможно, Виктор Степанович, хочется поскорее возвратиться к себе, а расследование случившегося… инцидента, — он паузой как бы выделил это слово, — займет довольно много времени. Так не лучше ли будет закрыть это дело?

Старлей поднял глаза и в упор взглянуть на Сальникова.

— И нам будет меньше мороки, и вам не придется тут задерживаться.

Столь откровенное пренебрежение своим долгом повергло Виктора в шок, но ему стало очевидным: в случае, если откажется, то застрянет тут серьезно и на долгое время — ловить преступников очевидно не планировали. И, мало поразмыслив, хмуро задал вопрос:

— В случае, если я верно осознаю, вы предлагаете мне забрать назад собственный заявление. И тогда я смогу отправляться на все четыре стороны?

— Не совсем так, — с умной ухмылкой уточнил Василюк. — Но, если вы захотите забрать собственный заявление, мы закроем дело — и вы свободны!

Сальников посмотрел на него с таковой неприязнью, что тщедушный старлей съежился. Сальников махнул рукой:

— Хорошо, вычисляйте, что заявления уже нет.

Глава 5.

Казаков действует

Не обращая внимания на периодические размолвки, происходившие у Петра с отцом, их совместные тренировки в спортзале агентства Михаила оба вычисляли святым делом, и проводили их, как говорится, «в любую погоду». Вот и по сей день, на протяжении азартной схватки на татами они ни о чем не думали, не считая борьбы. Годы сказывались, и Петр уже неоднократно побеждал над отцом. Но в данный сутки ему никак не получалось, и, в то время, когда наконец сели отдохнуть, он недоуменно посетовал:

— Не осознаю, что со мной происходит. Сил невпроворот и в технике тебе, наподобие, не уступаю, а ты меня побеждаешь. Я же намного моложе!

Михаил стёр мокрые волосы махровым полотенцем и без шуток ответил:

— Дело так как не только в возрасте, технике и силе, сын. Успех и в борьбе на хорошую половину зависит от морального состояния. А оно у тебя сейчас не на высоте.

— на данный момент снова начнешь меня воспитывать, отец? — вскипел Петр. — Неужто я не доказал, что могу жить своим умом? Ну что вы все меня поучаете? А позже еще рассказываете о моральном состоянии. Как же ему не быть нехорошим?

— А по какой причине ты так болезненно реагируешь на это? И мы с мамой, и все родные, хотим тебе лишь хороша! — укоризненно взглянуть на него папа. — Ну кто еще сообщит тебе правду, дабы избежал неточностей? Мы что же — должны без звучно замечать, как ты их совершаешь?

— Ну чего вы так меня опекаете? — с досадой возразил Петр. — Ничего ужасного, в случае, если в чем-то и совершу ошибку! Любой может совершить ошибку. А вы разве не делали неточностей?

Лицо Михаила омрачилось, и он с печалью сообщил:

— Неточности были, и весьма важные. Одна из них нас с мамой кроме того разлучила. Вот и желаем предохранить тебя. Так как знаешь поговорку: лучше обучаться на чужих неточностях!

Петр угрюмо умолк, а папа мягким тоном продолжал:

— Ну сам поразмысли: разве мы можем тихо следить за твоим разладом с Дашенькой? Так как мы любим ее, не говоря уже о Юрочке — продолжателе отечественного рода. В случае, если уничтожишь семью — допустишь роковую неточность!

Петр молчал, опустив голову, и Михаил сделал вывод, что нужно сообщить о Дмитрии.

— Либо вот ты желаешь позвать в Москву и забрать к себе сына Оксаны Голенко, с которым дружил в юные годы. Казалось бы, что для того чтобы? Но это будет неточностью, чреватой для тебя громадными проблемами.

— А как ты об этом определил? — вскинул на него глаза сын.

— Дядя Витя был в Одессе, где живет данный беспутный юноша, и определил о нем довольно много плохого, — ответил Михаил, не говоря всей правды, дабы не подвести Казакова.

Но Петр сходу обо всем додумался.

— Ну, а какое дело его в том направлении привело, и для чего он вынюхивал все о Митяе? — вспыхнув, внимательно взглянул он в глаза отцу. — Не ты ли отправил туда дядю Витю? Я тебя об этом не просил!

Михаил ни при каких обстоятельствах не обманывал сына. Не смог солгать и В этом случае.

— Ошибаешься, я его не отправлял. Дядя Витя навел справки по просьбе тезки — твоего ассистента. Казаков — надежный друг и волнуется о успехе и твоём благополучии вашего дела.

Разгневанный Петр кроме того быстро встал с места:

— Я так и поразмыслил. Ну он у меня возьмёт! Какое право вы имеете функционировать за моей спиной, ничего не сообщив и не посоветовавшись?

Но Михаил был не из тех, кто отступает.

— Сядь и успокойся! Ты что о себе возомнил? — строго осадил он сына. — Мы еще не в твоем подчинении! И к Казакову также несправедлив — он так как желает на протяжении тебя предостеречь, а для этого необходимы факты. Вот по какой причине я разрешил дяде Вите выполнить его просьбу. Кстати, он в том месте вследствие этого пострадал.

Все еще в бешенстве Петр раздраженно махнул рукой.

— Ничего слышать не желаю! Не лезьте в мои дела! — но до него дошло сообщённое, он сел и, по окончании паузы, задал вопрос: — А что в том месте произошло с дядей Витей?

— Он попал в поликлинику. На него напали преступники, как-то связанные с твоим бывшим втором, — кратко ответил Михаил. — Ты так как знаешь, что он арестован, и ему угрожает колония?

— Да все я знаю, — буркнул Петр, и дабы закончить данный тяжелый разговор, внес предложение: — Давай лучше продолжим схватку! Желаю забрать реванш.

— Нет, хватит на сегодня! И настроение уже не то, и у тебя все равно это не выйдет, — пошутил папа, дабы смягчить собственный отказ.

Он также встал и, прихватив полотенце, проследовал в душ.

* * *

На следующий сутки, приехав в офис, Петр сходу позвал к себе Казакова. В большинстве случаев звонил сам, а тут его распоряжение передала секретарша, и Виктор, предчувствуя выволочку, приуныл. «Ну конечно же Сальников поведал все отцу Пети, а тот, не обращая внимания на мою просьбу, не стал от него это скрывать, — удрученно думал он, идя к шефу. — Довольно глупо было на это рассчитывать».

— Никак не ожидал от тебя для того чтобы, Витя! — вместо приветствия, гневно кинул Петр, в то время, когда он вошел в кабинет и, не предложив сесть, настойчиво попросил отчета: — Как я обязан это осознавать? Вычисляешь себя умнее? По какой причине действуешь за моей спиной? По какому праву? Я для тебя уже не глава?

Казаков стоял перед ним, опустив голову как провинившийся ученик. Но все же, собравшись с духом, попытался оправдаться:

— Кинь, Петя! Ты сам в это не веришь — так как знаешь, как я к тебе отношусь. Все распоряжения делаю безоговорочно! Но ты еще не принял решения, и я стараюсь собрать факты, дабы оно было верным.

Он снял и протер собственные сильные очки — в любой момент это делал, в то время, когда волновался, дабы успокоиться.

— Я вправду обратился к Сальникову без твоего согласия. Поступай как сочтешь нужным, но с учетом всех фактов, — заключил он. — Так будет вернее!

В его словах было столько искренности, что Петр смягчился и, набравшись воздуха, внес предложение:

— Хорошо, садись. Верю, что предпринял это для моей пользы. Но больше не поступай в том, что касается меня, на риск и свой страх, — строго предотвратил собственного помощника. — В противном случае — финиш совместной работе и нашей дружбе!

Казаков без звучно сел в мягкое кожаное кресло, и Петр, мало поразмыслив, распорядился:

— Коли ты сам заварил эту кашу — тебе ее и расхлебывать! И ты совершил ошибку, словно бы мной не принято решение. Я друзей в беде не бросаю. Может, Митяй и отправился по кривой дорожке, но кто же еще окажет помощь ему с нее выбраться?

Он с укоризной взглянуть на Виктора.

— Жаль, что ни ты, ни папа этого не осознаёте! А для меня данный вопрос серьёзнее текущих дел! Так что отравляйся в Одессу и возвращайся, лишь вызволив Митьку из каталажки! Все осознал? Тогда действуй!

Казаков без звучно встал, зная: на данный момент спорить с Петром безтолку. «Ну и добропорядочная у него натура! — с уважением к приятелю поразмыслил он. — Редкостное великодушие! Но оно его подведет», — остался он при собственном мнении, а вслух сообщил:

— Не волнуйся, Петя! Сделаю так, как приказал, и на следующий день же буду в Одессе. Но ты еще хорошенько над этим поразмысли, — не удержавшись добавил, кинув на него дружеский взор поверх очков, — и все взвесь!

* * *

В КПЗ — камере предварительного заключения местного отдела милиции было душно и царил полумрак — мелкое зарешеченное оконце выходило во внутренний дворик колонии и не хорошо освещало помещение. Дмитрий Голенко, сидевший на нарах рядом с бритоголовым крепышом, все тело которого было покрыто похабными татуировками, посмотрел на краешек голубого неба, показывавшегося в оконце, и мечтательно сказал:

— Ну и заживу, в то время, когда выйду на волю!

— С чего это внезапно у тебя будет такая житуха, Голец? — недоверчиво кинул бритоголовый. — Думаешь, опять возьмут на какую-нибудь посудину? Не надоело по свету шататься? И что хорошего в жизни моряка?

— А я и не думаю об этом. Отплавался! — с уверенной наглостью похвастался Дмитрий. — Буду жить в столице и не ханку недорогую кушать, а как в кино — виски да шампанское!

Бритоголовый скептически улыбнулся, но в вопросе, что задал, была откровенная зависть:

— И откуда же на тебя упадёт такая благодать? Наследство в том месте тебя ожидает?

— Вычисляй, что так, — хитро прищурился Дмитрий. — Но само оно на меня не упадёт, его мне еще добыть предстоит.

— Больно ты довольно много туману нагнал. Может, растолкуешь?

— Хорошо, слушай, — Дмитрий благодушно откинулся на пояснице и немного открыл ему то, о чем грезил. — Мой друг в Москве берет меня к себе. Он высоко взлетел и богат, как Рокфеллер. Вот и я не так долго осталось ждать буду плевать на всех свысока!

— Ишь, губу раскатал! Думаешь, он с тобой поделится? И сперва тебе нужно из тюряги выбраться, — насмешливо кинул сокамерник.

Дмитрий выпрямился и взглянуть на него с видом превосходства.

— За этим дело не поднимется. Мой друг уже отправил человека, что отмажет меня у продажных ментов — я же сообщил: у него бабок немерено. Ими он, само собой разумеется, со мной делиться не будет, но я собственный возьму!

— Это как же? — недоуменно поднял брови бритоголовый.

— А отберу у него все до копейки! — засмеялся Дмитрий, и было не осознать: серьезно он это сообщил либо шутит. — По миру разрешу войти, и он у меня будет милостыню просить.

Но бритоголовый принял это за чистую воду.

— Ничего, Голец, у тебя не выйдет! Что ты против него? Эти столичные финансовые тузы — те еще хитрованы. Опять окажешься на нарах!

— Все окажется! — Дмитрий не сомневался в успехе. — Один не сумел бы, но за мной Резаный! Это он все придумал. Будь уверен — мы добьемся собственного!

— Не сомневался в этом и бритоголовый — в соответствии с кивнул.

— Да уж, раз с тобой он, вы обчистите столичного фраера, как бы тот ни был ловок и умён.

* * *

Виктор Казаков вошел в собственный номер гостиницы и устало опустил на стул кожаный дипломат. Сутки он совершил весьма удачно и добился, чего желал, но совершённые переговоры с коррумпированными госслужащими отягощали его совесть. Не смотря на то, что аккуратному директору концерна и приходилось частенько решать деловые вопросы в обход закона, привыкнуть к этому он не имел возможности. Скоро раздевшись, Виктор состоялся в ванную и только по окончании того как принял холодный душ, как бы смыв с себя прилипшую грязь, позвонил Петру в офис «Алтайского самородка». Было уже около семи часов вечера,но собственного шефа он застал на месте.

— Ну вот, кажись, я все тут уладил, не смотря на то, что осталось чувство, словно бы в г… вымазался, — доложил ему с брезгливой миной. — Само собой, обойдется это нам в кругленькую сумму — такова цена того, дабы свидетельские показания против Голенко заменили, и его возможно было высвободить.

Горбатого могила исправит


Интересные записи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: