Игротерапия с детьми, имеющими неприятности развития и
ограниченные возможности жизнедеятельности………………….. 100
1. Игры с пуговицами……………………………………………….. 101
2. Рыбалка……………………………………………………………… 103
3. Аквариум……………………………………………………………. 103
4. Пуговичное ожерелье…………………………………………….. 104
5. Пуговичное лото……………………………………………………105
Игры со спичками……………………………………………………………………111
1. Знакомая незнакомка…………………………………………….. 111
2. История одной спички …………………………………………… 112
3. Спичечный узор…………………………………………………… 113
Коммуникативные игры………………………………………………………….. 115
1. Обычное чудо ……………………………………………….. 115
2. верёвка и Камень………………………………………………….. 118
3. Чудесные руки…………………………………………………… 120
4. скульптор и Глина ………………………………………………… 121
5. Групповая скульптура…………………………………………….122
6. Прекрасные пироги………………………………………………….. 123
7. Моя ладонь …………………………………………………………. 124
8. Ладонь приятеля……………………………………………………….. 125
Игры в песочнице…………………………………………………………………….128
Неспециализированные правила сотрудничества с клиентом………………………..130
1. Проективная психодиагностика в песочнице…………………141
2. Серия игр «Песочная грамота» …………………………………175
3. Познавательные игры……………………………………………..199
4. История России в играх на песке……………………………….202
5. Игра-экскурсия по Санкт-Петербургу…………………………207
ИГРЫ В СКАЗКОТЕРАПИИ
Материал данной книги уже видел свет в «Практикуме по креативной терапии». Данное издание — новая судьба игр сказочной страны.
Пара слов об игре
Ее Величество игра. Как она красива, необычна, непостижима…
К великому таинству игры пробуют приблизиться вот уже многие века критики, фольклористы, философы, психологи, педагоги, юристы.
Благодаря их исследованиям и трудам Организация Объединенных Наций провозгласила игру универсальным и неотъемлемым правом ребенка. Ребенка, выходящего на «жизненную дорогу», обозначаемую словом «век».
Согласно точки зрения русского народа, эта дорога складывается из трех этапов — детства, старости и взрослости. с покон веков в русской культуре детство рассматривалось, как время роста, чистоты, безмятежности. Детство — это время подготовки к судьбе и… игры. Это подтверждает множество поговорок и русских пословиц: «Ветхий дремать, а юный — играться», «Молод с игрушками, а стар с подушками», «Детям не порча игрушки», «Игрушки да смешки, шутки да потешки», не токмо основное, но и серьёзное занятие для дитяти», — говаривали русские люди.
Весьма интересно, выясняется, слово «играться», применительно к ребенку, означало «жить» и «дружить». В какой-то степени это
сохранилось в языке и современных детей. Дети в большинстве случаев говорят: «Я желаю с тобой играться» либо «Я с тобой больше не играюсь», что по сути свидетельствует «Я желаю с тобой дружить» либо «Я с тобой больше не дружу!»
Наблюдения многих медиков, педагогов и психологов говорят о том, что «подготовленный к игре» ребенок, в отличие от «неподготовленного», существенно активнее, здоровее психически, физически и интеллектуально, более жизнеспособен.
Воистину — «играться — значит жить!» «Вся жизнь — игра!» — эта фраза из «Дамы пик» А. С. Пушкина сопровождает нас уже второе столетие. Но «…Жизнь дается нам один раз, и прожить ее нужно так, дабы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» — и эти слова Николая Островского прочно укрепились в сознании людей советской эры. Осмысление детства как времени игры, а игры как средства подготовки к будущей судьбе — одно из основных положений русской народной педагогики. Но, многим педагогам и современным родителям оно думается устаревшим и неактуальным. Они уверены в том, что новое время, с его ритмом жизни и ускоренным темпом, не разрешает терять драгоценные годы, дни, часы а также 60 секунд на «безлюдные игры» в «дочки-матери», в «казаки-разбойники». И в случае, если уж играться, считают кое-какие, то пускай это будут «умные» компьютерные игры либо спортивные — к примеру: восточные единоборства. Стремясь видеть собственных детей грамотными людьми, педагоги и родители обычно видят в юные годы только маленькую ступень на пути ребенка в общество взрослых людей, где о» обязан занять хорошее место. Наряду с этим игре достается только функция отдыха и развлечения между делами, которыми так принципиально важно занять ребенка.
Так что же это за явление — отечественная игра? По какой причине конкретно ей внутренне заполнено детство? Что даст нам, родителям, психологам и педагогам, раскрытие тайн детских игр? Ответ на данный вопрос мы будем искать в трудах мыслителей различных эр.
В латинском языке понятие «игра» — «paideid» — этимологически близко к понятию воспитание, что и применяет в собственных рассуждениях древнегреческий философ Платон. У него игра стоит в одном последовательности с божественными культами и праздниками. Платон был уверен, что нужно жить играясь, чтобы снискать к себе благосклонность всевышних и прожить в соответствии с особенностям собственной природы. Он пишет: «…любое юное существо не имеет возможности, так сообщить, сохранять хладнокровие ни в теле, ни в голосе, но постоянно стремится двигаться и издавать звуки, так что юные люди то прыгают, то скачут, находят наслаждение в играх и плясках. Те же самые всевышние, о которых мы заявили, что они дарованы нам как участники отечественных хороводов, дали нам чувство ритма и гармонии, сопряженное с наслаждением…»1. Итак, по Платону, игра — источник наслаждения.
Аристотель кроме этого не придавал игре самоценного значения, не смотря на то, что ценил ее за отдых и развлечение и за то, что игра готовит к труду. По его словам «…в совершенном стране люди способны предаваться красивейшим играм…».
И. Кант вычислял игру «незаинтересованной деятельностью», занятием, которое «приятно само по себе». Шиллер, боготворивший красоту во всех ее проявлениях, думал, что красота и игра уравновешивают, дополняют друг друга, и красота побуждает к игре. Согласно точки зрения Шиллера, человек «играется лишь тогда, в то время, когда он в полном значении слова человек, и он не редкость в полной мере человеком тогда, в то время, когда играется…», и «игра — свободное независимое раскрытие всех сил человека, его сущности»2.
Э. Геккель и С. Холл в труде «чувства и Инстинкты в юношеском возрасте»3 выдвигали тезис о том, что в силу биогенетического закона в детских играх проявляются родовые показатели охоты, рыболовства, кочевничества, земледелия, собиратель-
1 Платон. Собрание сочинений в 3-х томах.
2 Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании.
3 Работа вышла в Петрограде в первой половине 20-ых годов двадцатого века.
ства. Так, вычисляли эти ученые, игра не что иное, как «необычный атавизм биологических и культурных предков». Русский педагог начала XX века Н. В. Шелгунов, исследуя игры детей, отмечал, что жизненной правды и чувства действительности выражаются во всех играх ребенка. Он пишет: «Игра ребенка — его жизнь, он в ней независимая, свободная личность, развивающая собственные силы; он в ней полный человек, пользующийся маленькими средствами собственной еще не сформировавшейся души, дабы жить собственной полной детской и неполной людской судьбой. Для настоящей жизни у ребенка еще через чур мало душевного материала, мало следов, мало сложившихся представлений, у него их достаточно лишь для игры…»4.
Так значит, игра и призвана оказать помощь ребенку накопить душевный материал, организовать и уточнить представления о крайне важных действиях, поступках, сокровищах.
А что же по этому поводу сказал психиатр и американский психолог Э. Берн? «Игрой мы именуем серию следующих приятель за втором скрытых дополнительных трансакций с четко определенным и предсказуемым финалом…, но владеющими скрытой мотивацией, другими словами, это серия ходов, содержащих в себе ловушку, какой-то подвох». Вывод Э. Берна о значении игры несложен и актуален: «Целый процесс воспитания ребенка мы разглядываем как обучение тому, в какие конкретно игры направляться играться, и как в них играться»5.
В собственной книге «Человек играющий» Й. Хейзинг приходит к ответственному выводу, что игра — это нужный метод социальной судьбе, объективная база отечественного существования.
Блестящий русский психолог, исследователь игры, Д. Б. Эль-конин считает, что игра организует посредством культовых знаков деятельность и, значит, учит ориентироваться в явлениях культуры, оказывает помощь применять их соответствующим образом. Д. Эль-конин трактует игру как деятельность, появляющуюся на
4 Шелгунов Н. В. Соч. Т. 1. СПб., 1904 г.
6 Берн Э. Игры, в каковые играются люди. С. 46.
определенном этапе онтогенеза, как одну из форм развития психологических функций и метод познания ребенком мира взрослых.
Что возможно красивее детской игры? И что возможно более серьёзным, чем детская игра? Игра — это в первую очередь работа фантазии, «…а в работе фантазии мы имеем настоящее эмоциональное мышление, которое нужно противопоставить познавательному мышлению; так как в последнем материале восприятия перерабатываются мысли, в которых нами усваивается истина, а в работе фантазии материал отечественного эмоционального опыта перерабатывается в целях усвоения и выражения совершенств… »в. По словам В. Зеньковского, «игры, в их внутреннем течении, независимо от биологической функции, снаружи помогающей их формированию, помогают задачам эмоциональной судьбе ребенка; в них ищет собственного выражения эта жизнь, в них она ищет разрешения собственных задач и вопросов. Психологически игра возможно выяснена не как деятельность, цель которой в ней самой, а как деятельность, служащая средством телесного и психологического выражения эмоции, тому трансформации действительности, которое обязательно имеет место при игре, и благодаря которому объект игры воображает неразрывное сплетение настоящего и мнимого. Без работы фантазии, без трансформации объекта нет и игры…».
Конечно же, большая часть игр помогают в первую очередь заинтересованностям эмоции, а не интеллекта (имеются в виду спонтанные детские игры). Конкретно именно поэтому игры становятся наиболее значимым подспорьем в деле подготовки ребенка к будущим жизненным перипетиям. Детская игра снабжает ребенку и безопасность, и «психологический простор», «психологическую свободу», нужную чтобы имели возможность оформиться все силы, все спящие в глубине души функции.
6 Зенъковский В. В. Психология детства. Екатеринбург, «Деловая книга», 1995.
Как отмечает О. С. Газман7, «игра постоянно выступает в один момент как бы в двух временных измерениях: в настоящем и в будущем; с одной стороны, она дарит сиюминутную эйфорию и помогает удовлетворению актуальных потребностей ребенка, а с другой — в любой момент направлена в будущее, поскольку в ней моделируются или какие-то жизненные обстановки, или закрепляются свойства, качества, состояния, умения, навыки, способности, нужные личности ребенка для исполнения им социальных, опытных, творческих функций, и физической закалки развивающегося организма».
Детская игра «…оказывает серьёзное действие на оптимистическое чувство ребенка в дне сегодняшнем», — делает вывод исследователь детской игры С. А. Шмаков 8.
Занимательна и серьёзна позиция академика И. С. Кона: «Что такое игра, мы не знаем. Вернее, так: я не знаю ни одного законченного определения, которое исчерпывало бы целый количество понятия, все мои интуитивные представления об игре. По какой причине бы, вправду, не представить ее… механизмом самоорганизации и самообучениятакой излишней совокупности, как психика ребенка? Мне думается, мысль заманчива. Не просто так таковой узкий психолог, как Д. Мид, заметил в игре обобщенную модель формирования того, что психологи именуют самость, собирание ребенком собственного Я».
Итак, игра — ответственная, универсальная сфера «самости» ребенка, в которой идут замечательные процессы «само»: самоодушевления, самопроверки, самоопределения, самовыражения и, что особенно принципиально важно, самореабилитации.
7 Газман О. С. «Каникулы. Игра. Воспитание». М., 1988.
8 Шмаков С. А. «Игры обучающихся — феномен культуры». М., 1994.
ИГРОВАЯ ТЕРАПИЯ
«Что же это за способ? Чему и кому он помогает? Для чего терапевтировать ребенка в игре, поскольку вы только что обосновывали нам, что игра и имеется процесс само…, так пускай дети сами и играются…». Часто приходится слышать такие слова.
По определению Г. Л. Лэндрета: «Игровая терапия определяется как динамическая совокупность взаимоотношений между терапевтом и ребёнком, обученным процедурам игровой терапии, что снабжает ребенка игровым материалом и облегчает построение надёжных взаимоотношений чтобы ребенок имел возможность более полно выразить и изучить собственное Я (эмоции, мысли, переживания и поступки) посредством игры — естественного для ребенка метода коммуникации»9.
Мы разделяем и поддерживаем позицию Г. Л. Лэндрета, но в отечественном понимании игротерапия — это процесс совместного с ребенком осмысления и проживания какой-либо крайне важной ситуации, поданной в игровой форме. Это процесс сотворчества, содействия, сопереживания, в котором ребенок и взрослый совместно идут по дороге откровений, побед и открытий 10.
Так отчего же игротерапия сейчас приводит к интересу и завлекает к себе внимание экспертов, трудящихся с детьми? Все дело в том, что игра для ребенка — естественный метод рассказа о себе, собственных эмоциях, мыслях, о собственном опыте. «Разумеется, что игрушки для детей — слова, а игра — обращение.
9 Лэндрет Г. Игровая терапия: мастерство взаимоотношений. М., 1994.
10 Грабенко Т., Зинкевич-Евстигнеева Т. Чудеса на песке. Песочная игротерапия. СПб., 1999.
Свести терапию к вербальной экспрессии — значит отрицать существование самая графической экспрессии: деятельности… В случае, если существует терапия посредством бесед, то по какой причине не существует терапия посредством игры?»— полностью справедливо задает вопрос Лэндрет.
Детям не редкость весьма непросто поделиться со взрослыми, да и между собой чувствами и своими переживаниями. Но все собственные эмоции, целый собственный приобретённый опыт они легко, непринужденно и конечно смогут прожить в игре, выбрав определенный игровой материал, действуя с ним в некотором роде. Разыгрывая и тем самым живя снова и снова определенные обстановки. Все это позволяет чуткому и умному взрослому постичь «ландшафт детской души». Игра предоставляет неповторимую возможность ребенку реорганизовывать, преображать собственный опыт, собственный персональный мир.
Экслайн разглядывала игру как процесс, в котором ребенок проигрывает собственные эмоции, так выводя их на поверхность, вовне, получая возможность взглянуть на них со стороны либо обучиться руководить ими, или отказаться от них (Axline, 1969).Вправду, обычно отечественные беседы, увещевания «не греют детскую душу». Они, возможно, и понятны, и принимаются ребенком, но все это не есть их личный опыт, не их персональный выбор и не ими принятое ответ. Как довольно часто мы предлагаем детям нюхать срезанные цветы, лишая их возможности выращивать красивые цветы самим.
Так, игротерапию мы понимаем как процесс сотрудничества ребенка и взрослого при помощи игры, в котором на глубинном ценностном уровне происходит чудесное таинство собиранияи упрочнения собственного Я, успешное моделирование собственного настоящего и будущего.Какова же история развития игровой терапии? О зарубежном пути развития игротерапии написа-
но много. Достаточно обратиться к книге Г. Лэндрета. Он выделяет пять главных направлений развития западной игроте-рапевтической мысли.
1. психоанализ и Игровая терапия
История мелкого Ганса, обрисованная в трудах Зигмунда Фрейда, стала отправной точкой применения наблюдений за детской игрой в психоаналитической терапии. За работой Фрейда с Гансом Термина Хаг-Хельмут стала одним из первых терапевтов, утверждавших, что игра есть самый ответственным моментом в психоанализе ребенка. Именно она внесла предложение применять игрушки, чтобы оказать помощь детям как возможно полнее выразить себя в игре. Психоаналитики поняли, что дети не смогут обрисовывать собственный беспокойство словами, как это делают взрослые. Детей значительно чаще, в отличие от взрослых, совсем не интересуют их стадии и прошлое собственного развития. Исходя из этого многие психоаналитики были вынуждены применять непрямой терапевтический контакт, то есть способ наблюдения за детьми.
В 1919 году М. Клейн стала деятельно применять игровую технику, как средство анализа при работе с детьми моложе 6 лет. Согласно точки зрения Клейн, детская игра постоянно бывает обусловлена свободными ассоциациями и скрытыми мотивациями, совершенно верно равно как и поведение взрослых. Ею были проанализированы те случаи, в то время, когда игра употреблялась как способ свободных словесных ассоциаций. Так, игра разрешила конкретно пробраться в детское бессознательное, наряду с этим обогатив представления терапевта о ребенке. Применяла в собственной работе с ребенком игру и Анна Фрейд. Игра для нее была неоценимым подспорьем для установле-
ния контакта с ребенком. В отличие от Клейн А. Фрейд подчеркивала, что перед тем как приступить к толкованию бессознательных мотиваций, прячущимися за игрой и рисунками ребенка, очень принципиально важно наладить эмоциональный контакт между терапевтом и ребёнком. Клейн и А. Фрейд утверждали, что игровая терапия разрешает безболезненно «вскрыть» прошлое и усилить ЭГО ребенка, поскольку игра — это то средство, которое делает самовыражение ребенка свободным.
2. Игровая терапия отреагирования
Дэвид Леви (1938) внес предложение применять игру в работе с детьми, пережившими какое-либо травмирующее событие. Леви обосновывал применение игры в ходе терапии тем, что именно игровая деятельность дает ребенку возможность отреагирования. В рамках этого подхода игротерапевт воссоздает такую обстановку, дабы намерено отобранные игрушки помогли ребенку вернуть тот опыт, что стал причиной у него реакцию тревоги. Ребенку предоставляется возможность спонтанной игры в игровой помещении с предложенным игровым материалом. После этого терапевт в определенный момент вводит в игру ребенка стрессогенную обстановку. Воссоздание травмирующего события разрешает ребенку освободиться от напряжения и боли, вызванных этим событием.
Время от времени ребенку разрешается вольный выбор игры. В ходе «отыгрывания» либо разыгрывания прошлого опыта ребенок руководит игрой и тем самым переходит из пассивной роли потерпевшего в активную роль деятеля.
Яркой иллюстрацией игровой терапии отреагирования может служить превосходный фильм-наблюдение Ролана Быкова «Кукла». Основная храбрецы —
ня фильма — девочка 6-7 лет. Вся ее жизнь протекает вместе с неким взрослым (женского пола) и куклой. Увлеченно играется девчушка с куклой: нежит, баюкает, кормит, одевает, поет ей песенки и пр. Но вот слышны тяжелые шаги, хлопанье двери, стук об пол тяжелых предметов, охи, обиженное бормотание, крики, шлепки, детский плач.
Сменяется кадр, и девчушка снова играется с куклой. Но сейчас она уже кричит на куклу, бьет, откидывает от себя. После этого поднимает ее с пола, прижимает к груди, успокаивает, что-то нашептывая.
Но вот опять шаги, раскрывается дверь. Взрослого человека не видно в кадре, только что-то гнетуще-зловещее заполняет помещение. И снова — бормотание, шлепки, крик, плач. Дверь захлопывается. Ребенок некое время находится в оцепенении, после этого хватает куклу и бежит в сад, где под могучим деревом кидается на землю и начинает бить, в остервенении рвать куклу, кричать и плакать… Обессилев, девочка засыпает. А в то время, когда просыпается, то собственными ласковыми, узкими пальчиками собирает истерзанную куклу, прижимает ее к груди и тихо возвращается в дом…
Так игры с куклой оказывают помощь данной маленькой девчушке вынести вовне собственные тревоги, страхи, разочарования. И кто знает, не будь куклы, имел возможность ребенок переносить те стрессогенные ситуации, неизменно выпадающие на ее долю.
3. Игровая терапия построения взаимоотношений
Философской базой этого подхода стала работа Отто Ранка, что перенес выговор с изучения истории судьбы ребенка и его бессознательного на развитие взаимоотношений в совокупности «терапевт-кли-
ент», заостряя внимание на то, что происходит конкретно «тут и сейчас».
Конечно же, в терапии взаимоотношений главное внимание уделяется лечебной силе эмоциональных взаимоотношений между клиентом и терапевтом. Фредерик Аллен писал: «Я не опасаюсь разрешить пациенту почувствовать, что он занимателен мне как личность. Я не буду прилагать никаких упрочнений чтобы растолковать либо трактовать прошедший опыт. В фокусе внимания находятся в первую очередь реакции и сиюминутные чувства…».
Нам крайне важен подход Фредерика Аллена (1934) и Джесси Тафты (1933), каковые особенно подчеркивали необходимость отношения к ребенку как к личности, владеющей внутренней силой и талантливой конструктивно поменять собственное поведение.
Догадка пребывала в том, что дети понемногу приходят к пониманию того, что они являются отдельными личностями со собственными жаждами и что они смогут существовать в совокупности взаимоотношений с другими людьми, владеющими собственными своеобразными качествами.
4. Недирективная игровая терапия
Недирективная терапия, либо терапия, «центрированная на клиенте», самый полно взяла собственный обоснование и отражение в трудах Карла Роджерса (1942). Он расширил начальные концепции и создал совокупность недирективной терапии. Удачно использовала правила недирективной терапии Виржиния Экслайн (1937) в игровой коррекционной работе с детьми. Недирективная терапия не тратит упрочнений на то, дабы руководить ребенком либо как-то поменять его, основываясь на идее, что поведение ребенка постоянно направляется рвением к самая полной само-
реализации. Цели недирективной терапии пребывают в самореализации и самопознании ребенка.
Обобщая собственную концепцию игровой терапии, Экслайн (1950) отмечает: «Игровой опыт терапевтичен, потому, что в игре создаются надёжные отношения между ребенком и взрослым так, что ребенок свободен утверждать себя так, как может, и быть в точности таким, каков он сейчас, собственным методом и в собственном темпе…».
5. Игровая терапия в условиях школы
Школа видит собственную главную цель помощи детям в их интеллектуальном, эмоциональном, физическом и социальном развитии, предоставив им соответствующие возможности обучения. Так, основная задача применения игровой терапии с детьми пребывает в том, дабы оказать помощь детям готовиться к усвоению предлагаемых знаний наилучшим образом. Детей нельзя заставить обучиться чему-либо. Русская пословица гласит:
«И один человек может привести лошадь к реке, но кроме того много людей не вынудят ее выпивать воду, если она того не хочет». С одной стороны, игровая терапия способна возбудить интерес к учению, к творческому, продуктивному сотрудничеству в ученика и учителя в ходе общения. Иначе, игровая терапия призвана оказать содействие в формировании личности в целом. Игровая деятельность позволяет ребенку ощутить себя хозяином положения, властелином собственных чувств и эмоций, успешным человеком и первооткрывателем, тем самым формируя хорошие представления ребенка о себе.
Непременно, направленность игротерапии и метод ее организации зависят от той терапевтической школы, к у которых в собствености игротерапевт.
Разглядим подход к «игротерапии» в русской деревне 16-19 столетий. Ребенок до семи лет в русской деревне не воспитывался в современном понимании этого слова. Крестьяне были уверенны, что ребенок еще находится в стадии младенчества, а посему существо еще глупое, неразумное. Взрослым не приходило в голову учить семилетнего ребенка азам крестьянского труда — уходу за животными, земледелию, охоте, шитью, пряже либо выпечке хлебов. Но, это не означало, что родителями совсем не прилагалось никаких упрочнений дабы вырастить собственного малыша хорошим, трудолюбивым крестьянином либо ремесленником, либо расторопной и всеми глубокоуважаемой хозяйкой домашнего очага.
Крестьяне ненавязчиво приучали ребенка к мысли о том, что ему в жизни придется довольно много трудиться, и что труд может приносить удовольствие и радость.
Данный главный ценностный постулат крестьянской судьбе закладывался в душу ребенка через необычную игру «в труд». Игру, которая сопровождала жизнь крестьянской семьи практически на каждом шагу.
Кроха двух—четырех лет видит возвратившегося с работы отца, слушает его рассказы, и у него, конечно, появляется желание стать таким же ловким и храбрым, удачливым охотником, как и папа. И исходя из этого сын с отцом совместно отправлялись на огород, дабы где-нибудь в зарослях травы поставить несложный силок, в который, по уверению отца, непременно попадется перепелка, нужно лишь мало подождать. Кроха отправляется к себе либо играться с ребёнком, а взрослые подкладывают в ловушку пойманную незадолго до отцом птицу. Через некое время напоминают крохе, что нужно иногда смотреть за силком. Ребенок бежит в огород и… весело приносит в дом собственную первую добычу. Ликует кроха и ликуют взрослые, хвалят
его за ловкость, терпение, удачливость. Мать целует его, именует своим «промышленником, кормильцем, удачливым охотником».
Время от времени ребенок обрывками сети в глубокой луже пробовал поймать рыбу, и надежды его постоянно оправдывались. В его садок постоянно попадала рыба из садка отца. Увидьте, что ни один взрослый не осмеивал действия малыша, не уверял его в бессмысленности данного предприятия, а всячески помогал осуществлению ребячьих планов. В случае, если мать подмечала, что дочка заигралась с куклами, то постоянно напоминала ей о том, что куклу надобно накормить, сварив ей обед, в противном случае она останется голодной. Ни при каких обстоятельствах не забывала мать похвалить собственную ненаглядную дочурку за приготовленный для кукол обед либо сшитую рубаху.
Не правда ли, как удачно формируется и начинается САМОСТЬ в этих неприхотливых крестьянских домашних играх в «труд». И прейдет скоро то время, в то время, когда неразумное дитя перейдет из младенческого возраста в отрочество, которое начиналось согласно точки зрения русских людей с 7-8 летнего возраста и длилось до 15-летия. А уж сейчас: «Сумел дитя родить, сумей и научить!» — гласит народная мудрость.
А до тех пор пока все время дитяти дано играм. В подвижные, игры-забавы, игры-страшилки и потешки игрались с малышней на дворах пестуньи и деревенских улицах. Пестуньями именовали девочек постарше, каковые с наслаждением в собственный свободное время копались с малышней. Различные это были игры: радостные и забавные, несущие в себе обряды и некие традиции, элементы народных сказок и драматизации преданий. Но самое основное, что заботясь о том, дабы жизнь ребенка была успешной, дабы он пребывал в согласии с самим собой, дальними людьми и ближними, крестьяне стремились привить своим детям желание проявлять доброту к людям. «Добро творить — себя смешить». Особенно ветха-
лись удержать ребенка от мстительности, потому что держать продолжительно зло на другого человека — тяжёлый грех. Выясняется крайне важно или забыть обиду обиду, или ответить на нее, безотлагательно на продолжительный срок, словом либо кулаком. По всей видимости исходя из этого в культуру народных праздничных дней входят и частушки, иногда такие едкие, и кулачные битвы, а обычно и деревенские драки, по окончании которых непременно была мировая!
Не правда ли, в неприхотливом быте русских крестьян, в играх детей заметны элементы известных нам направлений игротерапии? Это и терапия отреагирования, и терапия взаимоотношений, и недирективная терапия, центрированная на ребенке.
Изюминкой русской игротерапии (разрешите так именовать это явление народной судьбе) всегда была, имеется и будет тесная сообщение с действительностью, бытом, устоями, подлинными сокровищами, культивируемыми русским народом.
Так, дорогие соотечественники, отечественная форма игротерапии уходит корнями в глубь столетий, имеет традицию. И, возможно, пройдет мало времени, и русские игротерапевты будут помогать семьям воспитывать гармоничных детей, следуя русской традиции.
СКАЗОЧНАЯ ИГРОТЕРАПИЯ
Что же отличает русскую традицию игротерапии? В первую очередь, тесная связь с общечеловеческими ценностями и жизнью. Инструкции к играм довольно часто брались из преданий и народных сказок.
Сказочная игротерапия есть преемницей данной традиции. Самое основное — выстроить связный сюжет игры, где одна игра медлено перетекает в другую, отражая крайне важный опыт.